Текст приведен с сокращением. Полный текст в формате PDF .
Как показано в первом разделе, изначальные первобытные эгалитарные племена с гармонией интересов, направленных на развитие племени, эволюционным путем сменились на элитарные с антагонизмом интересов в борьбе за статусы и власть.
В истории эти два вида организации на базе единства интересов и гармонии, и антагонизма интересов и борьбы, проявлялись в различные времена и в различных формах. Например, антагонизм был при рабовладельческом строе, но как отмечал Френк Найт: «отмена рабовладения, т.е. права собственности на человеческие существа, обусловлена меньшей производительностью рабского труда по сравнению с трудом свободных людей, так что оказывается дешевле платить людям за услуги, предоставив им самим управляться с их частной жизнью, нежели содержать их и заставлять работать» [Найт, 2013]. Феодальные формации, существовавшие и до, и параллельно, и после рабовладельчества, строились на принципах перераспределения [Поланьи, 2002] без антагонизма. И как писал Карл Поланьи: «В целом мы вправе утверждать, что все известные нам экономические системы, вплоть до эпохи заката феодализма в Западной Европе, строились либо на одном из перечисленных выше принципов — взаимности, перераспределения или домашнего хозяйства, — либо на определенном их сочетании. Эти принципы институционализировались с помощью социальной организации, использовавшей, среди прочего, модели симметрии, центричности и автаркии. В рамках этой структуры регулярный процесс производства и распределения обеспечивался через множество самых разнообразных индивидуальных мотивов, которые, в свою очередь, регламентировались общими нормами поведения. Мотив же прибыли не играл здесь заметной роли. Совместное действие обычая и закона, магии и религии побуждало индивида следовать тем правилам поведения, которые в конечном счете позволяли ему занять свое место в экономической системе» [Поланьи, 2002]. А при «при промежуточной цеховой системе, как, впрочем, и при любой иной экономической системе в предшествующие периоды истории, мотивы и условия производственной деятельности всецело вписывались в общую социальную структуру. Отношения мастера, подмастерья и ученика, сроки ученичества, число учеников, заработная плата рабочих — все это регулировалось городскими и цеховыми уставами и обычаями» [Поланьи, 2002]. Кроме того можно отметить издольный контракт, описанный Адамом Смитом [Смит, 2017] и Альфредом Маршаллом [Маршалл, 2012].
Здесь можно отметить также фабрику Роберта Оуэна, который из своих личных социалистических убеждений ввел гармоничные отношения с рабочими своей фабрики, а также большие кооперативные предприятия с коллективной собственностью. Однако это только исключение из правил, они держались не на объективных предпосылках, а на исключительности личностей их создателей [Маршалл, 2012; Хабибуллин, Седов, 2017]. Причем при этом и предприятие Роберта Оуэна, и большие кооперативные предприятия достигали больших экономических результатов чем классические капиталистические.
И только капитализм вновь ввел антагонизм в производственных отношениях людей. Капиталистическое предприятие трудом рабочих создает добавленную стоимость, но как собственность капиталиста. А рабочие рассматривались лишь как «рабочая сила»: «Обычным масштабом стоимости является среднее дневное пропитание взрослого человека, а не его дневной труд <...> и мало найдется таких рабочих, которые могли бы, не рискуя дойти до последней крайности, прожить и нескольких недель без работы» [Сэй, 2007]. Здесь «естественной ценой труда является та, которая необходима, чтобы рабочие имели возможность существовать и продолжать свой род без увеличения или уменьшения их числа» [Рикардо, 1955, с. 85]. И это приводило к антагонистическим противоречиям: «Заработная плата рабочего устанавливается взаимным соглашением между ним и предпринимателем: один старается как можно больше получить, другой — как можно меньше дать» [Сэй, 2000, с. 66].
Однако было и другое мнение. Джон Локк задолго до появления первых капиталистических фабрик (1690) писал: «Каждый человек обладает некоторой собственностью, заключающейся в его собственной личности, на которую никто, кроме него самого, не имеет никаких прав. Мы можем сказать, что труд его тела и работа его рук по самому строгому счету принадлежат ему. Что бы тогда человек ни извлекал из того состояния, в котором природа этот предмет создала и сохранила, он сочетает его со своим трудом и присоединяет к нему нечто принадлежащее лично ему и тем самым делает его своей собственностью» [Локк, 1988, c. 277]. Генри Кэри в 1849 году выдвинул теорию гармонии классовых интересов, при которой обеспечивается распределение добавленной стоимости, учитывающей вклад в нее каждого участника деятельности. И это обуславливает отсутствие социальных противоречий [Ковальчук, 2018]. Эдвин Каннан в 1929 году отмечал, что «гораздо легче думать о продукции фабрики как о продукте рабочих, которые отдают часть своей продукции фабриканту, чем о продукте фабриканта [Cannan, 1929]. А Карл Поланьи отметил, что «Лишь столетие спустя после выхода в свет «Богатства народов» пришло ясное понимание того, что при рыночной системе все участники процесса производства имеют долю в его результатах и что с ростом произведенного продукта их абсолютная доля должна увеличиваться» [Поланьи, 2002].
Капиталистическое предприятие извлекает из своей деятельности добавленную стоимость и считает ее своей собственностью, оставляя себе максимальную прибыль и минимизируя средства оплаты труда — что и определяет антагонизм интересов. Предприятия же, в которых добавленная стоимость является коллективной собственностью всех участников и направлена на удовлетворение их потребностей, имеют общность интересов.
Эти два вида организации деятельности человека были отмечены и проанализированы целым рядом исследователей: Фредериком Бастиа («Экономические гармонии» — 1850), Честером Барнардом («Функции руководителя: власть, стимулы и ценности в организации» — 1938), Карлом Поланьи («Великая трансформация: политические и экономические истоки нашего времени» — 1944), Франсуа Жюльеном («Трактат об эффективности» — 1996), С.Г. Кирдиной («Институциональные матрицы и развитие России» — 2000), и др. Поскольку видение этих двух видов организации у авторов рассматривается с различных точек зрения, а вопрос очень важен, рассмотрим основные положения этих авторов.