Начало Гайда

(725)

ГАЙД ПО ОРГАНИЗАЦИИ И УПРАВЛЕНИЮ ПРЕДПРИЯТИЕМ А.М. Жемчугов, М.К. Жемчугов, февраль, 2022

Текст приведен с сокращением. Полный текст в формате  PDF .

В целом Честер Барнард, отмечая два вида организации, отдавал предпочтение бюрократической (по своей сути антагонистической) организации, но в которой персонал имплементировал цели предприятия и за счет этого обеспечивал и единство интересов, и высокую эффективность предприятия. Это достаточно близко к утопии Роберта Оуэна, только его утопия держится на исключительных этических качествах собственника, а Честера Барнарда на исключительных этических качествах наемного персонала предприятия. При этом идеалы Оуэна для построения эффективного предприятия — это развитие социума — развитие самой жизни, в том числе и самого Оуэна. А идеалы наемных менеджеров, которые необходимы им для повышения эффективности предприятия, — это повышение личного капитала собственника, которое будет восприниматься ими скорее как несправедливость. В идеалистическом плане для построения эффективного предприятия необходим один идеалист-социалист-собственник (Роберт Оуэн), или весь персонал, идеалы которого заключаются в повышении капитала собственника (Честер Барнард). Здесь Карл Поланьи отмечал, что «хотя оуэнизм явился истоком современного социализма, его ключевые идеи и новшества не были связаны с проблемой собственности, которая составляет принципиально важный юридический аспект единственно лишь для капитализма» [Поланьи, 2002]. При этом Роберт Оуэн, фактически, отмечал собственность на результаты деятельности предприятия как общую собственность, которую он распределял по справедливости, и рабочие его фабрики признали справедливость его распределения, ответили высокой эффективностью своего труда. При этом Честер Барнард вообще не касался вопросов собственности на результаты предприятия, и если Роберт Оуэн за счет своих высоких моральных качеств реализовал свою утопию, то построение эффективного предприятия на базе высоких моральных качеств лишь наемного персонала — это уже совсем нереализуемая утопия.

И здесь можно отметить, что «теория и во всех своих так называемых правилах не может отмежевываться от моральных величин… Каждая тория становится бесконечно труднее с того момента, когда она затронет сферу моральных величин… весь кодекс правящих законов расплывается в неопределенных идеях… Теория обязана считаться с человеческой природой» [Клаузевиц, 1994]. А «моральные силы неуловимы для книжной мудрости, ибо их нельзя подвести ни под числа, ни под разряды; их можно лишь наблюдать и прочувствовать» [Клаузевиц, 1994, с. 199].