Социальные отношения и производительные силы. Переход к капитализму

2.1.5. Два основных фактора определяющие производительные силы предприятия

Макс Вебер четко разделял два основных класса существующих хозяйствующих субъектов: домохозяйство и промышленное капиталистическое предприятие. Первый осуществляет деятельность для удовлетворения своих потребностей, второй — для получения прибыли [Вебер 2016] и «различие между принципом потребления и принципом прибыли является ключом к пониманию совершенно иной цивилизации». Основные черты этой цивилизации Аристотель безошибочно предсказал за 2000 лет до ее пришествия, имея перед собой лишь первые зачатки рыночной экономики. Осуждая принцип производства ради прибыли как «несогласный с человеческой природой», как «безграничный и беспредельный», Аристотель указывал на самую суть проблемы, а именно на глубокое противоречие между изолированно действующим экономическим мотивом и социальными связями, неотъемлемым элементом которых и являются эти границы и пределы» [Поланьи 2002].

Макс Вебер также отмечал два вида социальных отношений: общность и обобществление⁴¹. Общность основывается на субъективном чувстве взаимопринадлежности участников. Обобществление – на мотивированном компромиссе противоположных интересов или мотивированном объединении интересов. При этом объединение интересов — часто только компромисс противоположных интересов, но сама противоположность интересов и конкуренция за возможности остаются⁴². Отмеченное выше домохозяйство – это общность, взаимопринадлежность, базирующаяся на неантагонистическом реципрокном обмене и альтруизме. А капиталистическое предприятие – компромисс противоположных интересов, базирующийся на антагонистическом вертикальном реципрокном обмене. Сам же прием на работу в предприятие – это рыночная сделка по найму за плату (рыночный обмен на основе свободного договора, т.е. непосредственный компромисс между противоположными, но взаимодополнительными интересами партнеров) [Вебер 2016].

Если сравнить домохозяйство и капиталистическое предприятие, то в домашнем хозяйстве обмен «обусловлен индивидуально и в этом смысле иррационален: излишки домашнего хозяйства, например, оцениваются по индивидуальной предельной полезности, характерной для этого хозяйства, и обмениваются иногда слишком дешево, а возможные минутные желания делают предельную полезность получаемых взамен товаров крайне высокой, поэтому определяемые предельной полезностью нормы обмена весьма нестабильны» [Вебер 2016]. Развитие домохозяйства определяется только непосредственным развитием потребностей его членов. И понятие «домохозяйства» достаточно широкое: «Независимо от того, что именно составляло самодостаточную хозяйственную единицу — семья, поселение или феодальное поместье (организмы весьма несходные по своей природе) — в основе ее неизменно лежал один и тот же принцип: производство и хранение для удовлетворения потребностей членов данной группы» [Поланьи 2002]. В то время как «"капиталистическим" хозяйственным действием прежде всего должно считаться такое, которое основано на ожидании прибыли путем использования возможностей обмена» [Вебер 1990: 48]. «Даже там, где мастерская и орудия производства апроприированы в пользу одного владельца, который нанимает работников, экономически ещё не сформировано то образование, что сегодня обычно называется фабрикой, поскольку отсутствуют 1) механический источник энергии, 2) машины, 3) внутренние специализация и интефация трудовых усилий. Фабрика сегодня — это категория капиталистического хозяйства, поэтому и нами это понятие должно употребляться только в смысле предприятия, которое может быть предметом предпринимательской деятельности с основным капиталом, имеет, следовательно, форму производственной мастерской с внутренним разделением труда и апроприацией всех вещественных орудий производства при механизированном, т.е. ориентированном на моторы и машины труде» [Вебер 2016]. Другие формы предприятий, такие как мануфактуры, отмеченные Максом Вебером мастерские, и др., не относятся к капиталистическим поскольку они не ориентированы на прибыль. Они ничем не рискуют при прекращении производственной деятельности или даже банкротстве [Найт 2013; Поланьи 2002] — соответственно они более ориентированы на удовлетворение потребностей. Если же предприятие имеет существенный капитал, то «капиталисты и предприниматели не имеют возможности расслабиться хоть на мгновение» [Мизес 2019] — они находятся под постоянной угрозой потери капитала, а соответственно и статуса, власти, возможности удовлетворения высоких потребностей, осуществления значимого смысла жизни. Соответственно возможности производства, как и при первобытном капитализме, опережали потребности потребителей. Но при современном капитализме существует и «"производство" потребностей аналогично производству благ» [Найт 2013]. В первобытном капитализме излишки, натуральная прибыль, — шла на торжества и пиры, на торжественное уничтожение. А в современном — финансовая прибыль идет на развитие производства. Развитие, вызывающее в свою очередь дальнейшее повышение прибыли и дальнейшее развитие. Это ведет, как и в потлаче к перепроизводству и необходимости уничтожения избытков продукции. Только это уже в основном уничтожение «непрестижной», «морально устаревшей», «вышедшей из моды» — не соответствующей новыми "произведенными" потребностями — продукции. А удовольствие от ее уничтожения потребитель получает, покупая взамен новую более престижную и только изредка функционально необходимую⁴³.

В докапиталистическую эпоху экономическая система является в сущности лишь простой функцией социальной организации и приводится в действие неэкономическими мотивами [Поланьи 2002]. Современная капиталистическая система — «это экономическая система, контролируемая, регулируемая и управляемая единственно лишь рынками; порядок в производстве и распределении товаров должен всецело обеспечиваться этим саморегулирующимся механизмом» [Поланьи 2002]. Механизмом, ориентированным конкурентную борьбу за прибыль, собственно, как и в первобытном капитализме. Борьбу под угрозой потери капитала, статусов, власти.

И эта борьба требовала высокой производительности деятельности производственного персонала. При первобытном капитализме резко возросли уровни ответного дара, а за их невыполнение шли санкции вплоть до рабства. При капитализме XVII–XVIII веков⁴⁴ «обычным масштабом стоимости является среднее дневное пропитание взрослого человека, а не его дневной труд <...> и мало найдется таких рабочих, которые могли бы, не рискуя дойти до последней крайности, прожить и нескольких недель без работы» [Сэй 2007]. Поэтому «естественной ценой труда является та, которая необходима, чтобы рабочие имели возможность существовать и продолжать свой род без увеличения или уменьшения их числа» [Рикардо 1955: 85]. Если капиталист находился под угрозой банкротства, то рабочий находился под угрозой увольнения и потери средств к жизни. Именно эти угрозы и обеспечили развитие капиталистического общества. Общества, ориентированные на удовлетворение потребностей, обеспечивали только естественное развитие текущих, а не искусственно "производимых" потребностей.

Основная проблема капитализма и ее обострение

Уже в начале XX века ситуация, при которой капиталисты имели полную власть над рабочими и могли платить им нищенскую плату, существенно изменилась. Ранее бесправные, рабочие «поднялись до статуса промышленных рабочих, а уже очень скоро — промышленных рабочих, обладающих избирательными правами и объединенных в профсоюзы» [Поланьи 2002]. А «К концу XIX в. — всеобщее избирательное право распространилось тогда практически повсеместно — рабочий класс превратился в серьезную силу в государстве» [Поланьи 2002]. Рабочий класс и профсоюзы добились серьезных уступок от капиталистов в плане социальной защиты, установления достаточно высоких уровней минимальной оплаты труда и пособия по безработице. Оформился рынок труда со своим базовым уровнем оплаты труда. И необходимо отметить, что «сам базовый уровень заработной платы определяется вне рынка; функции, которые отводятся таким образом профсоюзам, государству и прочим публичным органам, зависят не только от характера этих институтов, но также и от фактической организации управления производством» [Поланьи 2002]. Появилась и конкуренция между предприятиями за рабочую силу. Однако «все эти меры (социальной защиты) гораздо хуже, чем зло, которое они предназначены устранить» [Мизес 2019]: добившись повышения уровня жизни как рабочим, так и безработным, существенного снижения зависимости рабочего от капиталиста, — существенно снизились и стимулы к труду. Уже Фредерик Тейлор писал, что работник «в большинстве случаев сознательно стремится работать так мало, как только может, и давать значительно меньшую выработку, чем та, на которую он в действительности способен: во многих случаях не более одной трети или половины надлежащей дневной выработки» [Тейлор 1991: 11-12]. Значительно потеряв опасность увольнения, работник стал затрачивать большую часть рабочего времени на досуг — на удовлетворение своих потребностей, а не на труд. Ведь «опасность увольнения в первую очередь обусловливают готовность к труду в рамках капиталистического трудового порядка⁴⁵» [Вебер 2016: 199]. И именно снижение опасности увольнения существенно снизило готовность к труду в рамках капиталистического трудового порядка — это то зло социальной защиты, которое в 1949 году отметил Людвиг фон Мизес [Мизес 2019].
___________________
⁴¹ «Большинство социальных отношений имеют характер частью общности, частью — обобществления» [Вебер 2016].
⁴² Ведь «решающая роль индивидуального интереса неизменна» [Вебер 2016].
⁴³ Например, наручные часы, показывающие время, можно купить и за несколько сотен рублей, и за несколько миллионов рублей.
⁴⁴ Капитализм того времени, характеризующийся полным произволом собственника и бесправием работника, иногда называют «первобытным», только он не имеет отношения к первобытному обществу — это «средневековый» капитализм.
⁴⁵ Макс Вебер отмечал ещё аккордную работу, как в первую очередь обусловливающую готовность к труду [Вебер 2016], но такая работа фактически требует отдельных контрактов, что возможно в очень редких случаях.